Финальным аккордом юбилейного 190-го сезона в Рыбинском драматическом театре стала мистико-лирическая история от режиссёра Константина Демидова. «Есения» — спектакль о случайно вспыхнувшей любви, о вечном поиске человеческого счастья. Он оставляет множество вопросов. История длится всего лишь две ночи, но в них закручивается серьёзный виток в жизни каждого из трёх персонажей спектакля. Это одна из тех ситуаций, которые оставляют после себя щемящий душу след, о которой вспоминаешь долгими одинокими ночами. Это одна из тех встреч, ради которых и живут люди.
Ночь, придорожное кафе «Есения» по имени главной героини – хозяйки заведения. Звуки ливня, и зловеще громыхающий гром создают мистическое начало в атмосфере спектакля. Саму Есению зритель видит в первые секунды начавшегося действия. Наталия Левина – актриса, которая способна в одном взгляде излить всю противоречивость внутренних перипетий своей героини. Её Есения стихийна, в своём придорожном кафе она находится на грани мистического мира и реальности. В этой деревеньке верят в местную колдунью, которая то и дело идентифицируется с самой Есенией. В спектакле нет ответа на загадку – была ли колдунья на самом деле, или в неё переодевалась Есения, решая свои проблемы за счёт старой легенды. В такой мир, где все мужчины пали в бою с зелёным змием, а сумасшедший автомеханик оказывается местным «Есениным» – поклонником Есении, случайно попадает экспедитор Георгий, он же Гоша (Юрий Задиранов). Он постучал в дверь, как судьба, и сам того не подозревая, нарушил привычный порядок вещей, разрушил маленький мирок поэта-механика Ивана (Николай Шишигин), и подарил надежду на счастье одинокой женщине.
Действие развивается тягуче, вяло. Всё работает на создание атмосферы. Есения и Гоша при встрече «плетут кружева» — их разговор состоит из недосказанных фраз, продолжение которых нужно вычитывать в их взглядах. Театральная условность почти изъята. Достоверность в декорациях – точное воплощение интерьера придорожного кафе, достоверность в каждой интонации, слове, жесте. Казалось бы, что режиссёр пытается быть максимально честным перед зрителем. Но за таким излишним копированием жизни исчезает метафора, теряется динамика, и зритель может просто заскучать.
Ситуация немного изменяется во втором действии, когда соперники – Гоша и Иван — доходят до точки кипения, когда вскрываются обманы, придумки Есении. Вспыхнувшее взаимное чувство между ней и Георгием оказалось отнюдь не идиллическим. У каждого из них есть мечта. Есения ностальгирует по прошедшим временам, когда в «Есении» всё кипело, и Гоша мог бы ей помочь возродить кафе. Нужно лишь перенести павильон на несколько километров. Мечта Георгия абстрактна – она вписывается в одно необъятное слово – море. В спектакле есть момент, когда Есения и Георгий, прижавшись друг к другу, молчат, слышен голос Гоши – он звучит откуда-то сверху, это его мысли. Есении они становятся слышны. Кажется, вот он – момент, когда герои максимально проникли друг в друга. Но Есения взрывается. Она отталкивает Георгия – она слышит его мечты о море, и не хочет их понимать и принимать. Есения противоречива, её чувство неоднозначно, в ней постоянно происходят внутренние перебивки, «противочувствования». Она то отталкивает Гошу, то не отпускает. Георгий также нерешителен. Нет понимания – чего же хочет этот человек. Что он ищет? И вспыхнула ли в нём такая же сильная искра, которая озаряет жизнь Ивана, беззаветно любящего Есению, доброго, восторженного, посвящающего ей стихи?
Когда в пространство спектакля врывается завораживающий голос Джо Дассена, тогда искра высекается и в сердце зрителя. Тогда не остаётся сомнений, что со сцены с нами пытаются говорить о любви. Музыка имеет большое значение в этом спектакле. Звуки, шумы – они становятся элементом мистической декорации постановки. Мелодия поющей куклы – как внутренний монолог Есении – сбивчивый, потусторонний, ирреальный. Но мистическая история не выведена до конца, она остаётся чем-то ускользающим от понимания зрителя. Она точечно возникает в переплетениях спектакля, но в ней нет единства, и нет конкретного завершения, как и в самом спектакле.
Финал спектакля расходится с финалом пьесы. Режиссёр делает его максимально открытым. Переносит акцент на выбор Есении между двумя мужчинами. Женщина держит за руку и Ивана и Георгия, их освещает мягкий свет, а сверху падают осенние листья. Вот финальный аккорд — неясный, диссонирующий. Но у драматурга Есения слышит моторы машин приехавших «вахтовиков», которых она ждала с самого начала действия. Она отпускает обоих мужчин, и жизнь продолжается в своём обычном режиме. Изменив финал, режиссёр изменил весь смысловой исход пьесы. И зрителю решать – на пользу ли такая интерпретация.
Недомистика, недолюбовь, недосказанность. Спектакль состоялся, он будет жить в новом сезоне. Но есть и направление для развития. Чуть-чуть динамичнее, чуть-чуть расшатать амплитуду колебаний взаимоотношений персонажей, увеличить внутренний темп, и постановка станет увлекать с новой силой, не даст повода для скуки. Тем более что в спектакле есть перспектива ухода от бытового уровня, и намёк на комедийное начало.
Театр в начале лета и в завершение театрального сезона подарил своему зрителю сразу две постановки – и обе можно назвать удачными. А значит, искусство в нём живо и первостепенно.
