Три этажа в смелом модерне с широким балконом и закруглённым эркером, который венчает чешуйчатый купол с устремлённым в небо острым шпилем. Дом Седова — напоминающий, скорее, городской особняк где-нибудь в Париже — одно из самых красивых зданий Рыбинска. В городе, где не так много открыточных видов, это интересное и архитектурой, и историей здание в едином ансамбле с Красной площадью могло бы стать ещё одной достопримечательностью. Но не стало. Потому что вместо оригинальной лепнины, чудом пережившей советские годы, вниманием владеют плесень, трещины и дыры там, где некогда была штукатурка. Историческое наследие тает на глазах, пока собственники не могут решить вопрос с реставрацией.
Кому обязан Рыбинск таким архитектурным чудом в самом центре, кого вдохновлял Дом Седова в советские годы, почему ему срочно нужна помощь, и какие есть перспективы? Корреспондент «Черёмухи» Дмитрий Воробьёв разбирается вместе с историком, реставратором и одним из владельцев.
Дореволюционный торговый центр
Заместитель директора рыбинского музея-заповедника Сергей Овсянников вот уже много лет ходит на работу мимо дома Седова. На этот — если говорить номенклатурным языком — объект культурного наследия за его долгую жизнь выпало немало исторических перипетий, так что для любого историка это находка. Здание по адресу Крестовая, 23 возведено ещё в XIX веке, затем продано и перестроено, благодаря чему получило свой современный облик.
— Дом Седова сильно перестраивался в начале XX века. Если посмотреть фотографии XIX столетия, то мы увидим двухэтажное здание с несложным декором и скруглённым углом. Оно по-своему симпатичное, ниже соседнего здания торговой галереи «Альфа», скромный такой домик, — обращает внимание Овсянников.
Искусствовед и историк показывает фотографии того периода: никакой башенки наверху и никакого третьего этажа. Тем не менее, дом всё равно можно узнать по острому углу улицы и входу в булочную со стороны Крестовой.
Здание никак не выделялось среди своих соседей — дом как дом — пока его не приобрёл бывший крестьянин, фамилию которого оно сохранило до сих пор.
— Господин Седов числился вологодским крестьянином, но фактически был торговцем, почти промышленником, — продолжает Овсянников. — Он радикально перестроил этот дом, соединив его с соседними. Если мы посмотрим сейчас, то увидим, что форма архитектурного декора объединяет его с домом, который находится на Преображенском переулке. Дом был перестроен в модном тогда стиле модерн. Рыбинск — очень консервативный город, и модерн нам медленно прививался. Уже построили вокзал в таком стиле, популярном в столицах, но этим занималась железная дорога, а не Рыбинск. А в архитектуре города такого особо не было. И вот случился перелом сознания, и у нас появились практически на одном перекрёстке сразу три дома с такими стилизованными башнями. И дом Седова был первым из них.
Перестройка шла в два этапа: в 1911-м и 1914-м годах. По меткому выражению Овсянникова, «на излёте той России, которая вскоре уступила давлению революции».
— В то время, конечно, это воспринималось, как сейчас «Виконда» — большой торговый центр, очень по-современному выглядел, с продуманным размещением вывесок. Это был символ современного, преуспевающего торгового Рыбинска.
На дореволюционных фотография видно, что «бизнесом», как это назвали бы сейчас, дом Седова изобиловал. Там размещались и цирюльня, и кабинет зубного врача, и даже та самая булочная, продукцию которой спустя десятки лет в эмиграции ностальгически вспоминал рыбинец Андрей Рябинин.
Культурное наследие — поквартирно
После событий октября 1917-го Дом Седова ждала та же участь, что и многие другие здания в центре.
— Он был национализирован и стал заселяться, что называется, поквартирно. Нижние этажи приспособили под магазины, большую часть времени внизу что-то продавалось. В конце СССР, на моей памяти, была филателия. Сам же дом на долгое время стал жилым, — рассказывает Сергей Овсянников.
Несколько последних десятилетий часть помещений занимали мастерские художников: в Доме Седова творили Василий Трамзин, Валерий Цаплин, Александр Шевелёв.
Но постепенно здание пришло в аварийное состояние.
Сергей Овсянников не берётся судить, что именно стало причиной разрухи, но этих причин, скорее всего, не одна и не две. До начала XXI века дом, по крайней мере снаружи, производил нормальное впечатление. Некоторые трещины ещё не бросались в глаза, а единственный ремонт, который смог припомнить мой собеседник — замена покрытия башни — был как раз на рубеже тысячелетий. Занимались им при участии реставраторов, что позволило полностью сохранить исторический облик. И с тех пор никаких серьёзных шагов по спасению культурного наследия не предпринималось. Хотя уже тогда появились проблемы гораздо ощутимее. Внутри.
— Художники жаловались на прогибы балок, которые они пытались подпирать. Но это вечная ситуация, когда у дома нет хозяина, который постоянно бы за ним следил. Наверняка повлияла и общерыбинская проблема: создание водохранилища подняло уровень грунтовых вод, в некоторых случаях — выше изоляции.
Рыбинские художники занимали мастерские довольно долго, и покинули их не одновременно: кто-то уходил, потому что помещения приходили в негодность, кто-то искал аренду дешевле.
— Последним художником в этом доме был Шевелёв, и ушёл около трёх лет назад, — вспоминает Сергей Овсянников.
В начале 90-х, когда Союз распался, рыбинская администрация получила письмо из США: потомок купеческой семья Рябининых писал о своих рыбинских воспоминаниях. Его жизнь в России прервала эмиграция, а десятилетия за рубежом практически превратили в иностранца, но он вспоминал в своём послании ту самую булочную в Доме Седова и аромат свежего хлеба, который пронёс через детство, Революцию и Соединённые Штаты. Но что осталось в Рыбинске от этих воспоминаний?
— Вот ведёшь туристов по городу, и они спрашивают, что это за страшная развалина? Я говорю, что вот это — страшная развалина, и это — страшная развалина, и это тоже — страшная развалина. А всё потому, что они — памятники архитектуры. Их можно только реставрировать, а это совершенно другие деньги по сравнению с ремонтом, — продолжает Овсянников.
Диагноз или приговор
— Дом, безусловно, находится в аварийном состоянии, — окинув здание грустным взглядом констатировала архитектор-реставратор Наталья Гончарова, которая подарила вторую жизнь Спасо-Преображенскому собору, Никольской часовне и железнодорожному вокзалу.
— Если восточная сторона ещё выглядит более-менее, то северная всегда хуже. Здесь проседает центральная часть дома, это видно невооруженным глазом по трещинам и окнам. Для реставрационных работ нужен комплексный подход, а это очень сложно сделать при нескольких собственниках.
У Дома Седова теперь нет единственного владельца. Часть площадей выкупила адвокатская компания, ещё часть занимают магазины. В 2015-м году третий этаж и часть второго приобрёл Анатолий Гапошкин, директор по строительству «Верхневолжской производственной сети». Изначально город просил за 563 квадратных метра объекта культурного наследия около 3,5 миллионов рублей, но итоговая сумма опустилась до 1,75 миллиона. Столь низкая цена отчасти оправдана состоянием здания.
— Дом стоит в центре исторической застройки, здесь всегда были какие-то строения. Поэтому под зданием находятся несколько культурных слоёв. При постройке каждого следующего дома на этом месте не факт, что предыдущий счищался полностью, — продолжает Гончарова. — Возможно, здесь повысился уровень грунтовых вод. Поэтому любые работы по восстановлению следует начать с изучения основания здания. Если просто сделать “ремонт”, например, на третьем этаже, особенно обшив всё гипсокартоном, чтобы спрятать проблемы с глаз долой, то это выйдет только боком. Стены не будут дышать, кирпич продолжит разрушаться.
Как у врача о больном, интересуюсь у Натальи Гончаровой, сколько осталось Дому Седова до крайней точки. Ответ неутешительный: браться за его восстановление стоило ещё вчера.
— Юрий Васильевич Ласточкин когда-то, только заступив на пост, говорил, что первым делом будет восстанавливать часовню, а затем это здание. Но сил хватило только на часовню, а сейчас и Юрия Васильевича уже в городе нет.
По мнению Натальи Гончаровой, чтобы комплексная реставрация стала возможной, у здания должен быть один хозяин. Другой вариант — иметь в городе специализированную организацию, которая могла бы собрать собственников вместе и помочь им совместно решить задачу.
— Иначе его может ждать судьба Дома Журавлёвых, который тоже находится в собственности. В Доме Седова наверху, на третьем этаже, очевидно, сырость, там провисают балки. Как раз в самом проблемном участке на втором этаже — работают. Отдельные собственники могут думать, что их не касается крыша или фундамент, но здание — культурное наследие. Поэтому восстановить его можно только целиком, с серьёзным подходом.
Может, судьба?
Новый владелец самой большой части здания — строитель Анатолий Гапошкин. И это вселяет определённую надежду.
Несмотря на то, что аукцион состоялся ещё в 2015-м, окончательно оформить помещения в собственность ему удалось только в сентябре прошлого года. Всё это время бюрократическая машина не давала развернуться.
В процессе перечисления задач голос Гапошкина в телефонном разговоре звучал решительно: найти лицензионную организацию, сделать проект, начать реставрацию, согласовав ход работ с другими собственниками. И хотя их реакция на грядущие многомиллионные траты ещё неизвестна, директор по строительству «Верхневолжской производственной сети» настроен оптимистично.
— Да, я планирую заняться этим зданием, и не в ближайшие годы, а уже в этом году, если будет добрая воля всех владельцев. Закажем проект, экспертное заключение о доме. Сейчас у нас есть заключение об аварийности: в доме жить нельзя. Но мы будем делать всё возможное и даже невозможное. Я купил эти помещения не для того, чтобы перепродать, а чтобы восстановить. Это однозначно.
Представители адвокатской конторы, занимающей половину второго этажа, от разговора с «Черёмухой» отказались, сославшись на большую занятость в начале года.
Тем временем Дом Седова вместо украшения парадной части Рыбинска продолжает портить своим неприглядным видом панораму Красной площади. Зданий в аварийном состоянии в городе много, но таких, как это — единицы. Вдвойне обидно, что именно их не щадит история.
