Минувший сезон Рыбинской археологической экспедиции был 36-м по счёту. Ежегодно на берегу Шексны собираются профессионалы и любители, которые воссоздают историю из обломков, осколков и деталей прошлой, средневековой жизни. Руководят этим археологическим парадом супруги Рыкуновы — Александр, доктор технических наук и профессор Рыбинского государственного авиационного технического университета имени Павла Соловьёва, и Ирина, научный сотрудник Рыбинского музея-заповедника. Именно они открыли Усть-Шексну широкой публике.
Вещи, которые могут рассказать о прошлом
Славяне открыли Усть-Шексну раньше — тысячу лет назад. Тогда здесь уже жили финно-угры, с которыми пришельцы, судя по всему, наладили взаимовыгодное соседство. В домонгольский период Усть-Шексна была крупным торгово-ремесленным поселением, через которое проходил важнейший торговый путь — Поволжский. Эта длинная водоходная дорога брала начало в Волге и устремлялась в Балтику — с юга на север везли серебро.
— Мы находим здесь куфические дирхемы — серебряные среднеазиатские монеты, которые скандинавы доставляли в Северную Европу по Великому Волжскому пути. Они относятся к концу X — началу XI века и являются нашей самой раннедатируемой находкой, — делится Ирина Рыкунова результатами работы.
Помимо монет, археологи находят на территории памятника предметы, характерные для всех древнерусских городов: замки и ключи, вислые актовые печати, оружие, привозные стеклянные браслеты, а также тысячи и тысячи керамических фрагментов-осколков. Есть и более уникальные находки. Например, сабля для обряда «запирания» войны.
— Этот клинок, свёрнутый в спираль, есть у нас в экспозиции, — рассказывает Ирина Рыкунова. — Самостоятельно с нормальным оружием такое провернуть невозможно: для этого нужно сходить к кузнецу, чтобы он разогрел металл до 700 градусов. После такой процедуры восстановить клинок нельзя. Считалось, что, портя оружие, ты прекращаешь военные действия, «запираешь» войну.
Загадки истории
36-й сезон порадовал исследователей удивительными предметами и открытиями. Оказалось, что там, где, по их предположениям, жизнь закончилась в XIV веке, люди «разбрасывали» вещи и в XV. Например, монеты. А ещё глиняные крестики: раньше от них находили отдельные лопасти, а в этом году из земли достали совершенно целое изделие. Были и потешные находки: поздняя свистулька и поливная керамическая писанка — большая привозная редкость.
Досталась археологам и головоломка — яма с берестой.
— Мы вообще не поняли, что это такое, — признаются Ирина Рыкунова. — Около бревенчатого подпечка обнаружили яму. Чаще всего они просто хозяйственные. Мы её раскопали, начали разбирать и наткнулись на пласт бересты. Вымыли его, чтобы на фотографии лучше выглядело, а потом обнаружили, что этой бересты там — целая яма. Пришли к выводу, что это запас бересты для ремесла.
— Каждый год находим что-нибудь удивительное, над чем можно ломать голову долго и упорно. Мы 36 сезонов здесь непрерывно копаем и такими темпами копать будем ещё лет 250. Площади огромные, — добавляет Александр Рыкунов.
Территории и люди
По словам археологов, Усть-Шексна была вторым по величине городом области после Ростова Великого — только зарегистрированная площадь памятника равняется 15 гектарам. У Ярославля, поселения на тот момент сравнительно небольшого, площадь была порядка 10 гектаров — примерно столько же наших берегов унесла Шексна.
— В результате строительства ГЭС Шексна поменяла русло и режим течения — с плавного, ламинарного на буйное, турбулентное. Поэтому и уносит. Каждый год мы теряем примерно 200-300 квадратных метров культурного слоя. Самые древние и интересные слои уже ушли — мы поздно спохватились. Поэтому и копаем здесь каждый год, соревнуемся с Шексной, — делится Александр Рыкунов трудностями работы в условиях господства стихии.
Изначально отряд археологов был небольшой — человек десять. Сейчас на двух полянах ежегодно размещаются до ста археологов.
Существенная часть — студенты-«практикантропы» с исторических факультетов. Их соседи по палаткам — представители разных профессий: заводчане, врачи, юристы, архитекторы, предприниматели приезжают на Шексну, чтобы проникнуться духом места и вытащить из земли что-нибудь древнее.
Ясно, что без строгого режима жить в такой тесноте невозможно. И практикантропы, и волонтёры должны соблюдать распорядок дня и технику безопасности, исправно дежурить, а также следить за языком — Ирина Рыкунова не терпит обсценной лексики на территории лагеря. Участие в экспедиции бесплатное, но от добровольной помощи археологи не отказываются.
— Товарищи, которые хорошо устроились в жизни, поддерживают. Например, у нас сломался нивелир — девочка купила и привезла. Кто-то тушёнки пару ящиков привезёт, кто-то ещё чего-нибудь. Мы всегда рады и очень благодарны, — признаются археологи.
О друзьях и поддержке
Но главный друг и помощник рыбинских археологов — коллектив Каскада Верхневолжских ГЭС. Последние годы именно местный филиал «РусГидро» берёт на себя затраты на содержание десятков исследователей — профессионалов и любителей.
— С ГЭС нас много чего связывает, — рассказывает Ирина Рыкунова. — Благодаря им мы узнали кое-что новое о нашем памятнике. До 1998 года в реестре были учтены два памятника — «Усть-Шексна-1» и «Усть-Шексна-2» двумя километрами севернее. В вышеупомянутом году мы приезжаем сюда ранней весной и видим, как между ними работает экскаватор, роет огромный котлован, траншею. В стенках этой траншеи мы нашли следы средневековья и с удивлением обнаружили памятник там, где формально его не было. Нам самим в голову бы не пришло.
Прочная связь у археологов не только с ГЭС, но и друг с другом. В экспедиции люди находят единомышленников, друзей, спутников по жизни. Некоторые из коллег Рыкуновых ездят сюда с девяностых годов — и называются уже не коллегами, а друзьями.
— Он приходил ко мне в музей раз пять, — вспоминает Ирина Рыкунова о знакомстве с одним из «старичков» экспедиции, — Причём это было 30 лет назад, когда я была гораздо более строгой. Говорит: «Я узнал, что есть экспедиция. Хочу принять участие». Я ему отвечаю: «Молодой человек, вы понимаете, что работа тяжёлая и бесплатная?» На пятый раз я сдалась: «Ну, приезжайте». И оказалось, что это один из лучших — лучших работников и друзей. Ему сейчас 58 лет, и он всё ещё с нами.
Молодёжь у археологов тоже не промах — старательная и упорная несмотря ни на что. Бывают здесь и люди большой науки — и не только исторической.
В экспедиции сложилась трогательная и экологичная традиция: каждый иногородний профессор, проработавший здесь хотя бы пять лет, имеет право посадить свой именной дуб. Сейчас таких дубов три: от Дмитрия Морозова, начальника Лаборатории теории турбулентной плазмы Курчатовского института; от Юрия Цетлина, старшего научного сотрудника Отдела теории и методики Института археологии РАН; от Татьяны Амплеевой, доктора юридических наук и профессора МГИМО.
С надеждой на преемственность
Несмотря на избыток волонтёров, желающих стать движущей силой рыбинской археологии пока не нашлось. Оно и неудивительно — земляные работы составляют всего 15% от общей стоимости. Всё остальное остаётся за кадром, и в первую очередь это бюрократия, написание отчётов. В прошлом году Рыкуновы еле-еле уложились в два тома: в первом 254 страницы, во втором — 257. Больше пятисот страниц текстов, фотографий, чертежей.
— Мы начали — люди поддержали, — пожимает плечами Ирина Рыкунова. — Сколько это ещё продлится — я не могу сказать. Мы не вечные, а людей, которые хотели бы продолжать, особенно не находится. Всегда здорово приехать и поучаствовать, но не организовывать, не находить средства, не оформлять документы.
— Я могу показать, как копать, а копать — уже не очень, — признаётся Александр Рыкунов. — С другой стороны, новое поколение надо выращивать. После нас же должен кто-то остаться. Поэтому берём практикантропов.
Но Рыкуновы не унывают — молодёжь, которая сейчас заболевает археологией на берегу Шексны, однажды дорастёт и до отчётов, и до смет, и до созвонов с экспертами. Главное, чтобы было, что оставить — правильные, натруженные археологией руки поднимут.
