Как сын рыбинского священника стал государевым чиновником

«Источники по истории Рыбной слободы, которые считались давно известными и изученными, на самом деле далеко не исчерпаны до конца. А, значит, и сама история нашего прошлого ещё будет уточняться, обрастать любопытными подробностями и важными деталями» — эту мысль краевед, исследователь истории Ярославского края Леонид Иванов повторяет неоднократно. По его мнению, собрания российских архивов и библиотек содержат множество свидетельств о тех, кто когда-то жил на рыбинской земле. К каким выводам пришёл Иванов на основе изучения неизданной рукописи «Исторические достопримечательности города Рыбинска» соборного протоиерея, публициста и общественного деятеля Матвея Ивановича Гомилевского — в материале «Черёмухи».

***

Документ находится в фондах отдела рукописей Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге, он датирован 1851-м годом. Рукопись представляет собой расширенный вариант книги «Описание города Рыбинска», изданной в 1837-м году. «Описание» было первым краеведческим трудом в Ярославской губернии, посвящённым истории её городов, рассказывает Леонид Иванов.

— «Исторические достопримечательности города Рыбинска» — это расширенная версия ранее написанной книги Гомилевского. Долгое время она оставалась уделом узких специалистов — в неё никто из рыбинских краеведов попросту не заглядывал. Вообще, у меня складывается впечатление, что с центральными хранилищами документов давно никто не работал. Пожалуй, последний раз серьёзное погружение в столичные собрания источников было в середине 70-х годов, когда этим занимались Галина Левина и Людмила Марасинова. Потом, кажется, о средневековом периоде будто забыли: большое количество работ посвящали уже девятнадцатому и двадцатому столетиям, — говорит Иванов.

Автор рукописи преподнёс результаты своего творчества служившему тогда в Спасо-Преображенском соборе Рыбинска знаменитому на всю Россию проповеднику Родиону Путятину. На первом листе сохранились ровные, с правильным наклоном стихи из Псалма 45: «Речная устремления веселят град Божий: освятил есть селение Свое Вышний. Бог посредеeго, и не подвижится: поможет eму Бог утро заутра».

— Гомилевский — не просто писатель, исследователь. Он — религиозный мыслитель, человек, ощущавший историю, её сущность. Он нашёл в христианских текстах строки, которые наилучшим образом соответствуют Рыбинску, расположенному на слиянии Шексны и Волги — и именно они стали эпиграфом всего сочинения,— поясняет Леонид Иванов.

Гомилевский при написании «Исторических достопримечательностей» использовал не только местные документы, он цитировал «Историю государства Российского» Николая Карамзина, «Угличский летописец» XVIII века и другие источники.

Один из примеров — вкладная запись на Евангелии из Спасо-Преображенского собора. Вкладными называют записи, сообщающие о вкладе в монастыри и церкви для последующей молитвы за самого вкладчика и его близких. Такие записи по своим целям можно рассматривать как договор на «вечное» хранение с условием обеспечения вкладчика посмертным поминанием. Обязательное указание даты, имен участников договора и условий вклада сближает их с частным актом и по форме. Средневековый русский человек мог вложить в храм для подобных целей деньги, утварь, книгу, пожертвовать находящуюся в его собственности деревню, пашню или пустошь.

— Лета 7146-го [речь идёт о 1638годе — прим.] декабря в 25-й день, положил сию книгу Евангелие напрестольное, аз раб Божий Фёдор Фёдоров Рыбинский Государев дияк, на престол к Боголепному Преображению, Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и святых Апостол Петра и Павла, и к великому чудотворцу Николе и великомученице Параскеве на Рыбной слободе в помин по отце своем Феодосии схимнике, и по матери своей Неониле схимнице, и по всех своих родителех, и кто у сих престолов учнутсвященницы и диаконы служить, и им сей книги не продать, ни заложить, ни с собою взять. Печатано сие Евангелие в Москве, — цитирует вкладную запись Иванов.

Дьяк Фёдор Рыбинский — фамилия иногда писалась в документах как «Рыбенской» —личность в истории государственного управления Московского царства времён первых Романовых довольно известная. Но не в связи с Рыбной слободой, а в качестве, выражаясь современным языком, федерального чиновника. Если провести аналогии с современной структурой государственных органов, он некогда занимал должность заместителя министра финансов.

Уже сама фамилия Фёдора указывает на его происхождение из наших мест. Вряд ли случайным могло быть его пожалование дорогой книги в деревянный ещё в ту пору слободской собор. Как Фёдор оказался в Москве — источники умалчивают. В 1631-м году он был пожалован в дьяки с окладом в 60 рублей. Сумма немалая: в те времена на рубль можно было приобрести, например, пять баранов. До 1634-го он служил в Казани.

С мая 1635-го года Фёдор Рыбинский становится дьяком Приказа Большого прихода — аналога современного Министерства финансов. В то время Приказом управляли всего три человека: окольничий — это высокая дворянская должность, и два дьяка, одним из которых и был Фёдор Рыбинский. «А доходы бывают в тот Приказ, на Москве и с иных городов, с лавок, и з гостиных дворов, и с погребов и с меры, чем всякие товары и питья меряют, также и таможенные пошлины, и мыто, и перевоз, и мостовщина; и соберётся тое казны в год болши 500000 рублёв», — говорится в одном из сочинений XVII века о Московском государстве. В эти годы источники упоминают его присутствие на царском приёме Михаилом Фёдоровичем персидских и литовских послов.

Находясь в этом ранге, Фёдор подписал таможенную откупную грамоту посаду Шуе — летом 1637-го года. Этот документ давал право жителям посада самостоятельно собирать таможенные пошлины и затем перечислять их в царскую казну. С марта по июнь 1639-го дьяк Фёдор Рыбинский упоминается в записях Великого Новгорода. Скорее всего, вклад в рыбинский храм он сделал как раз во время переезда на новое место службы, возможно, предчувствуя, что его жизненный путь скоро может подойти к своему завершению.

Весьма вероятно, что отец известного дьяка Фёдора Фёдоровича Рыбинского — священник Спасо-Преображенского собора Рыбной слободы Фёдор. Им заверены грамоты князей Шехонских, а затем и их вдов, о вкладах в пользу Островского Богоявленского монастыря в период Смутного времени, в 1610-1613 годах. В монастырь Шехонские вкладывали свои старинные вотчины на левом берегу Волги, а сами продолжали проживать в полученных за службу поместьях на правом берегу реки, в Череможской волости. Одно из княжеских поместий располагалось недалеко от Рыбной Слободы — в центре волости, в селе Михайловском. Возможно, овдовев, женщины переехали на какое-то время в Рыбную слободу. В одной из грамот указано, что священник Фёдор подписывается «за дочерей своих духовных» — так называли постоянных прихожанок. А другими свидетелями вклада были жители Рыбной слободы, имевшие к тому времени статус посадских людей, то есть горожан.

— В итоге Гомилевскому удалось собрать такой объём материала, фактуру, чтобы сейчас, читая его записи, однозначно отказаться от весьма распространённого в советские годы образа Рыбной слободы XVI-XVII веков как «деревни бедных рыбаков». Сейчас для меня очевидно: это ложное представление, которое обедняет и искажает историю города, — рассуждает Леонид Иванов. — Изучение архивных документов, сопоставление и анализ источниковой базы помогает не только избавиться от «белых пятен» в истории нашего города, края, но и наполнить её конкретными людьми с их делами, переживаниями и поступками.