Седьмого ноября издательство «Медиарост» презентует «Записки доктора» — новое издание серии «Эхо эпохи: дневники и мемуары». Рыбинский врач Константин Ливанов в 20-е годы прошлого столетия вёл дневник, в который записывал личные наблюдения, рассказы пациентов и персонала, собрав тем самым уникальное свидетельство жизни послереволюционного Рыбинска. Отдельные отрывки печатались ранее в журнале «Новый мир» и получили высокую оценку его главного редактора Сергея Залыгина и лауреата Нобелевской премии по литературе Александра Солженицына. В полном объёме записи Константина Ливанова издаются впервые.

С разрешения издательства «Черёмуха» публикует отрывки из «Записок доктора».

 

10.V. Мать о сыне

«Пришёл как-то сынок ночью выпивши. Подошёл к постели и сноху-то – хлясть! – по лицу. Заступилась я… А он на меня, да всё под зад-то сапогом, всё сапогом, а сапожищи-то гвоздями подбиты. И не раз, и не два, а поди разов пять ударил. Как есть всю искалечил, да и как не искалечить – не молоденькая, восьмой десяток пошёл. А что ему сделала? Только молодуху вишь пожалела. На сносях ходят! Вот и пришла к тебе: полечи уж, сделай милость!..

Только – прости ты меня Христа ради – не обидься, что я тебе скажу: никому не говори про сына-то, не засади его куда-нибудь. Мастер-то он больно хороший. А как выпьет этого самого «страму»-то, «говна»-то этого – так без ума и сделается. Тебя как звать-то? Вот я и помолюсь за тебя. Уж больно я в Бога-то верю. Грешница – только по ночам молюсь, тайком молюсь, чтобы кто не увидел да не засмеял».

 

21.VIII

«Детки-то нонче какие? Слушать не слушают; будешь говорить – так драться лезут. Отца бьют, а меня уж и подавно! Прошлый год старшой сын в суд таскал отца. Суд присудил выделить ему две десятины, а нам оставили по десятине. Тёлку отдали, и ещё два года работать надо на него. Оправиться никак не можем, а теперь и второй требует выдела. Этта отец боронит, а он к нему бежит драться. Сколько раз сзывали народ вязать, а то убьёт! Уж такая жизнь – теперь только и молюсь Богу, чтобы поскорей его в солдаты взяли, чтобы семья-то хоть отдохнула немножко. Дочкам-то тяжело. Хоть в люди, говорят, уйти от такого житья: молчи, да принеси, да выстирай на братцев любезных, а от них только ругань. Житья никакого не стало – родные стали хуже чужих!»

 

28.VIII

«Всех деточек у меня была только дочка. И она умерла! Теперь бы ей было девять годочков… Никак не могу забыть – всё и плачу об ней… В Троицын день пошла на могилку и такой тут удар получила, что и сказать не могу… Срубили, окаянные, рябинку мою… Сама, своими руками посадила её на могилке, – девять лет ей было, как и голубушке моей – Клавденьке! Приду на могилку, послушаю: шумит рябинка – точно доченька моя милая говорит… Поплачу и словно легче станет!.. Последнюю утеху-то мою отняли и за что?! Кому она помешала?! Ведь это было у меня последнее!» [Местная ячейка комсомола так проводила борьбу с религиозными предрассудками].

 

30.VIII

Ребёнок 4 лет, бледненький, прозрачный какой-то. Шейка тоненькая; не лицо, а лик, светящийся изнутри. Голова не держится и клонится к плечу матери. В лице и во всём хрупком тельце полное изнеможение.

Мать на случайной работе. Когда уходит на работу, оставляет мальчика одного в квартире, запирая её на замок. С утра и до темноты ребёнок совершенно один. Даётся ему на весь день кусок черного хлеба и 3-4 картофелины. Представьте себе этого ребёнка. Одного в пустой комнате, совершенно без людей… О чём он думает? Чем живёт его бедная душа?

 

15.IХ

Старуха 70 лет. Порез руки и ноги. С трудом ходит, подпираясь палкой. Шла из деревни – 6 вёрст от города – целый день. По дороге, в перелеске, двое мужиков (один из них молодой парень) сняли с неё сапоги, пальтушку, оставили в одном платье. Издевались, когда она молила их и плакала.

***

«На днях был у вас мужичишко: такой мусорный, никудышный, просто сопля какая-то, а не мужик, посмотреть тошно: ну дак это мой муж!»

 

IХ месяц 1926 г.

«Когда родила я дочку – муж уговорил устроить октябрины… Назвали дочку Ревмирой в честь мировой революции. Ну, думаю, что ж: Ревмира так Ревмира – ничего, имя звучное! Я уж и привыкла… А вот теперь мужа сократили, не посмотрели, что партейный! И идут у нас теперь грехи… Я его браню – зачем дочку назвал не по-людски: вдруг всё перевернётся? Куда мы деваемся с таким прозвищем?! Да и всё врал, говорил, что по службе дальше двинут… Вот тебе и двинули! Пожалуйста – без места! Говорил – сам не ожидал! Ну и дурак, коли не ожидал – только дочку понапрасну испоганил!»

 

22.Х. Мать

[Разговор между сослуживицами в амбулатории]

«О чём ты плачешь, Клавдя!?» Клавдя уронила голову на исходящий журнал и тихо плачет, не отвечая на вопрос. Кто-то сказал: «У неё умер сегодня ребёнок!..»

– Ребёнок умер?! Так и слава же, Господи: не ты ли сама желала его смерти? Вот уж ни капельки не трогают меня твои слёзы, и нисколько мне тебя не жаль! Мать плачет о детях, а какая же ты мать – только слово одно, что мать! Родила ребёнка и бросила его, как кошку! Ведь уж ему год исполнился, а ты навестила ли его хоть раз? Взглянула ли хоть в щёлочку на него?.. Ты ни разу не видела своего ребёнка, тебе стыдно было подойти к дому, где он находился… Мало того, тебе ведь передавали слова докторши, что ребёнок твой захворал и положение его тяжёлое, а вчера тебе известно было, что ребёнок умирает… Тебя и это не тронуло!.. Помнишь, сколько раз я говорила тебе: «Клавдя, пойдём вместе, навестим ребёнка… А ты что мне отвечала – помнишь?!.. У тебя был только один ответ: «А ну его! Хоть бы умер поскорей!»

Сначала я тебя жалела, пока не узнала, какая ты дрянь… Ещё можно было понять тебя вначале, когда ты была одна и брошена всеми, даже родной матерью… А потом ведь ты вышла замуж, сама же говорила, что муж твой хороший и ты ему всё рассказала про себя: почему же ты не взяла к себе ребёнка, а так и оставила его в приюте? Почему, наконец, ты не отправила его к своей матери, с которой ты помирилась?! Неужели же она не могла взять его к себе, – уж не потому, что он ребёнок дочери, а хоть ради тех денег, которые шли на ребёнка? Ведь ты на него получала по 12 рублей в месяц! Господи, какой стыд!..

А ведь ты ещё духовного роду, мать твоя дьяконица, и отец твой жив, и живут неплохо. Около церкви родилась, а сердце у тебя каменное… Не верю я твоим слезам и не жалею!.. Ну, вот ребёнок умер – что же ты плачешь!? Радуйся! Ведь ты ждала этого дня, ты думала, что стоит ему исчезнуть и всё будет хорошо, и заживёшь по-новому, будешь счастлива! Не будет тебе покоя!..

Послушай, Клавдя: если ты сама не видела ни разу своего сына и не знаешь, какой он у тебя был – я тебе скажу… Недавно я приходила в приют и видела его. Маленький-маленький, а уж ходит и смеётся, и зубочки у него четыре – беленькие; принесла ему яблоко, взял он его ручонкой и показывает няньке: «мама» говорит. Головка чёрненькая, хорошенький, весь в тебя… Ты не хотела его знать – теперь будешь помнить с моих слов. И никуда не скроешься от него…

Ну а теперь к делу: поди получай скорей деньги. Тебе выдадут 25 рублей на похороны: хоть похорони его как следует!

Клавдя одевается и говорит:

– Я попрошу дочку хозяйки: она сходит и похоронит, сама я не пойду!..

– Что!! И похоронить не хочешь сама? Да что же это такое! Ах ты несчастная!.. В последний раз говорю тебе, Клавдя: если ты сама не оденешь ребёнка и не проводишь его на кладбище – я тебе буду чужая… И не смей ко мне подходить!..

 

24.Х

Мать так и не была на похоронах, так и не взглянула на него в первый и последний раз. Чужие люди сделали всё что нужно.

***

Разбитная, развязная девица, лет 20, комсомолка. Накрашенные губы и щеки, стриженая. Всё время хихикает и играет глазами. Просит дать ей какого-нибудь лекарства, чтобы успокоить боли в животе и частые позывы на мочу. На мой совет сделать кой-какие анализы, чтобы точно определить болезнь, и несколько дней полежать в постели говорит: «Какие тут анализы – дело ясное: у меня триппер, а лежать мне некогда: мне сегодня надо ехать на вигоневую фабрику играть в спектакле! Вы дайте мне чего-нибудь на скорую руку: пустяки! Поболит да и отстанет! Я уж привыкла». С тем же развязно-весёлым видом поведала мне, что она на одном году сделала шесть абортов. Вид у меня, вероятно, был весьма смущённый и расстроенный после таких разговоров, потому что девица под конец весело расхохоталась. Целый день было у меня отвратительное настроение, точно прикоснулся я к чему-то скользкому, гадкому, тошнотному.


 

Приобрести книгу «Записки доктора» можно в интернет-магазине издательства «Медиарост».

Поделиться мнением