«У меня тут на столе беспорядок, я уроки делаю!» Хозяйка небольшой квартиры ловко собирает многочисленные исписанные мелким почерком листы, тетради, книги в аккуратные стопки, словно прилежная первоклассница складывает ручки и карандаши. Уже через минуту на столе идеальный порядок.
Казалось бы — обычная история: школьник или студент готовится к очередному учебному дню. На самом деле речь пойдёт о педагоге. Почётный гражданин Ярославской области, Отличник народного просвещения Ася Яковлевна Шахомирова — человек в Рыбинске известный. Её педагогический стаж уже перевалил за 60 лет, но до сих пор она продолжает дарить знания, делиться опытом, участвовать в волонтёрской работе.
О себе
Возраст свой не скрываю — зачем? Родилась я в Рыбинске, в 1938-м году — так что мне уже девятый десяток пошёл. С именем забавно вышло: мама хотела назвать меня Валей, бабушка — Ниной, папа же решил с женщинами не спорить — взял документы для регистрации и вписал имя Ася. Мама вспоминала, как во время крещения батюшка в храме раздумывал, каким именем меня наречь — ведь в православии Асей нет. В итоге назвал Анной.
Семья у меня самая обычная: родители работали на судостроительном заводе, папа часто уезжал в командировки в Ленинград. Детская память — удивительная вещь: я отлично помню себя с двухлетнего возраста. Помню, как однажды папа привёз мне куклу — это ещё до войны было. Мама отрезала мне кусок белого хлеба, намазала маслом и присыпала сахаром. Я схватила «пирожное», папин подарок и побежала во двор хвастаться — в те годы всё это было настоящим сокровищем. Папу убили под Сталинградом.
Война началась неожиданно — в городе развернулась мобилизация, мужчин словно выкосило: остались старики, женщины и дети. Нашу группу в саду перевели на летнюю дачу — это как загородный лагерь, но для малышей. Однажды во время дневной прогулки мы увидели немецкие самолёты — они тогда прорывались к Москве. Все как в оцепенении стояли, а когда началась бомбёжка, воспитательница — Транзина Любовь Владимировна — толкнула нас, детей, в картофельное поле, велела укрыться между боровками и лежать не шевелясь. Было страшно — мы не понимали, что происходит. Как-то ночью бомба попала в нефтяные склады в Копаево: топливо разлилось, и Волга превратилась в огненную реку.
Нас с мамой эвакуировали в Красноярск — там мы оставались до конца 1942-го. В Рыбинске на погоду часто жалуются, а в Сибири зимой такие ветра, что верёвки натягивали между домов — за них как за перила цеплялись, чтобы на ногах устоять. Питались, конечно, неважно: мама готовила «тошнотики» — лепёшки из очистков, мёрзлой картошки и комбикорма. Их запекали в печах, добавляли травы разные, но запах отбить было невозможно, так что своё название они оправдывали в полной мере.
В сентябре 1945-го я стала первоклассницей: стоптанные ботинки, обычное платье, пальто, перешитое из шинели — вот и все мои праздничные наряды. Никакого торжества с речами и подарками, как сейчас принято. Учительнице со мной было нелегко — я неспокойная была, шумная. Она всегда маме жаловалась: «Если ваша Ася и сидит тихо, это значит, какую-то шалость затевает». Мне даже дневник завели специальный — их в начальной школе тогда вообще не было — для замечаний. Как-то классная разозлилась и написала: «Поведение опять стало хуже!». Я стёрла ластиком первую букву в слове «опять», подтёрла два последних слова и с гордостью маме показываю запись «Поведение — пять!»
После четырёх классов «началки» я перешла в 35-ю школу. Как раз в тот год впервые девочки и мальчики стали учиться вместе, до этого образование было раздельным. Мне повезло: вся шпана со Слипа училась в моём пятом «Г». Что мы только не вытворяли: рисунки везде оставляли, будто учитель музыки с учительницей по биологии тайно встречаются, пакости разные придумывали. Но больше всего доставалось нашей «француженке» Нонне Петровне: ей на спину бумажку клеили с надписью «ищу жениха». В общем, чудили, как могли.
К чему я это? Вы не верьте, когда старшее поколение невоспитанную молодёжь ругает и себя в пример приводит: мол, мы такими не были! Ничего подобного — всё было!
А класс наш через год расформировали.
О профессии
Думаете, я прямо с детства себя в учителя записала? Нет, я хотела быть артисткой! Сколько себя помню, любила выступать: без меня ни один школьный концерт не проходил — пела, плясала, сценки разыгрывала. Меня, бывало, спросит классный руководитель: «Ася, сможешь украинский танец подготовить?» Я даже не думаю, сразу соглашаюсь! И дома вместо уроков «косичку» репетирую, пока с ног не свалюсь от усталости. Думала ещё о профессии учителя русского языка и литературы. Но случилось всё по-другому: после окончания семилетки мама настояла, чтобы я поступила в дошкольное педучилище. «Будешь в тепле, в чистоте, да и отпуск большой — тоже хорошо», — убеждала она.
Экзамен в педучилище — не то, что нынче: девять человек на место, пять вступительных экзаменов: русский язык и математика — оба предмета устно и письменно — и экзамен на знание Конституции. Я не особо старалась — всё-таки хотела закончить 10-летку в школе, потом — в институт. Совершенно не удивилась, когда в списках поступивших свою фамилию не увидела. Но, как говорится, случай распорядился иначе — и всё из-за моих танцев! В приёмной комиссии работала Фрида Васильевна Кашкина — жена Народного учителя СССР Юрия Кашкина. Она меня с начальной школы знала как участницу кружка самодеятельности, а потому попросила принять меня условно, с испытательным сроком. Я, конечно, старалась очень, не хотела никого подводить — так вот и связала свою жизнь с педагогикой.
Не поверите, за всю жизнь ни разу не пожалела об этом! Учитель — тот же артист: заходит в класс как на сцену, перевоплощается, примеряя разные образы, скрывая личные чувства. Думаете, у меня всё в жизни гладко было? Нет. Была и усталость, и обиды, и гнев, и раздражение. Но я знаю точно: на секунду перед классом задержишься, выдохнешь всё своё, личное — и войдёшь уже другим человеком, с улыбкой поприветствуешь своих учеников. По-другому нельзя — дети не поймут, не поверят.
Я много предметов вела: анатомию, педагогику, ОБЖ, психологию, методики разные, логопедию, выразительное чтение, валеологию, даже научный атеизм — всего 16 дисциплин. Стандарты в образовании постоянно меняются: бывает, что из одного предмета выделят несколько самостоятельных, бывает, наоборот, объединят. Ещё вузы специалистов не подготовили, а уже нужно лекции читать — вот и приходится осваивать «новые горизонты».
Мне 62 года было, когда директор попросил ОБЖ вести — согласилась сразу. А как стала разбираться — за голову схватилась! Программ нет, методик — тоже, конспекты уроков нужно самой разрабатывать — хоть увольняйся. Но потом думаю: не в первый раз, справлюсь. И точно: с какими-то материалами коллеги помогли, что-то сама нашла. Уже через год мои методические разработки по оформлению кабинета для ОБЖ признали лучшими в области. Так что нет ничего невозможного — было бы желание разобраться, вникнуть в предмет.
О работе
Строго говоря, стаж у меня 59 лет. Но считаю, что отработала намного больше — в течение сорока лет я отпуск не брала, то в лагерях работала, то в училище. Так что у меня своя «математика».
Начала я работать в 17 лет, в детском саду. Это сейчас воспитатели из-за каждого «лишнего» сверх норматива малыша в обморок падают, а в моей группе было 34 ребёнка. За день с десяток раз всех пересчитаешь, проверишь по списку. Как-то повела их гулять, а один мальчик отбился, потерялся. Искала долго, уже обо всём передумала — а он за деревья зашёл, заблудился и побрёл в другую сторону нас искать. Кстати, потом получилось так, что ко мне приходили учиться студенты — дети тех самых воспитанников, за которыми я ещё девчонкой присматривала.
Получила направление в Московский педагогический университет, на заочное отделение. Окончила с красным дипломом, вернулась в Рыбинск. Тут мне и предложили вернуться в родное училище, преподавать на заочном отделении. Но, конечно, больше всего я люблю работать со студентами дневного отделения: здесь творчества больше, жизни, энергии. Я от молодёжи и сама, кажется, молодостью заряжаюсь, про возраст забываю. И сейчас бы стала с ними заниматься, но здоровье не позволяет.
Не поверите, когда директор сказала, что на моё место нашёлся новый учитель, я чуть не заревела. С одной стороны, годы берут своё — пора и о здоровье подумать, с другой — у меня как кусок сердца вырвали. Я целый год в колледж не заходила, даже мимо старалась не ходить, чтобы душу не тревожить. Потом успокоилась, занялась фитнесом, нашла там друзей по интересам. Стала работать волонтёром и в доме-интернате для инвалидов и престарелых, читать лекции в городской библиотеке.
А сейчас мне опять предложили поработать в колледже — читать лекции на заочном отделении. Там тоже свои особенности: материал приходится выдавать блоками за очень ограниченное время. Поэтому подготовки требуется больше: читаю, выбираю главное, чтобы у студентов за несколько занятий сформировалось понимание предмета.
О жизни
Что изменилось за эти годы? Хотите, чтобы я как старуха брюзжать начала и ругать всех подряд? Не буду. Конечно, люди стали другие. Война всех объединила, была общая идея, цель, ради которой можно было вытерпеть что угодно. Потом хозяйство восстанавливали от разрухи — тоже цель была, которая одному не под силу — нужно было сообща действовать. Вот это единство и определяло сущность людей: когда общественное ценнее, чем своё.
Сейчас вроде и жить стали лучше: возможностей — море, но общей цели нет, а потому нет и единства в обществе. Посмотрите, это ведь во всём проявляется, даже в педагогике: вроде, стандарты написали, но они такие неконкретные, что учителя фактически сами решают, чему и как учить. Да, это хорошо — простор для творчества. Но, с другой стороны, если педагог неответственный — а такие бывают, что уж скрывать — он сможет спрятать свои промахи за расплывчатыми формулировками.
Ученики тоже стали другими: правду говорят, мы живём в эпоху потребления. Только человек на свет появился, а у него уже куча вещей, одежды, игрушек — любые капризы родители тут же стремятся удовлетворить.
Что в итоге? Ребёнок, который привык не добиваться, а получать, что пожелает, топнув ножкой. Топнул — и папа уже оплачивает кругленькую сумму за место в престижном вузе, топнул — уже и диплом готовый перед тобой, только на защиту сходить осталось. Всё быстро. Видите, как достаток оборачивается против нас? Возможностей-то деньги много дают, но тратим мы их для того, чтобы оградить себя от физических и душевных усилий. И мним после этого, что и правда специалисты у нас хорошие, экономика развивается, капиталы растут.
Ну вот, всё-таки ворчу по-стариковски. Знаете, что самое важное в нашей профессии? Любовь. Банально? Нисколько! И особенно важно это сейчас, в информационную эпоху. Учитель перестал быть источником знаний: в интернете можно найти информацию буквально обо всём, можно уже готовые лекции почитать или в записи просмотреть — не проблема. Но вот любви, человечности, понимания, душевности в таких технологиях нет. И взять их неоткуда — только от другого человека, от учителя. Родителей нечего особо винить — им важно сегодня заработать, так сказать, накормить тело, а не душу. Детей нужно учить добру, творчеству, ну и юмору, конечно. Да, такая работа самая нелёгкая, но только она и даст настоящий результат.
